«ОН – ПОЧТИ ЧТО Я…»
21 марта — Всемирный день поэзии
Ставрополь – город нелитературный, в отличие, скажем, от Москвы и Питера. Горожане наши, в основном, выходцы из окрестных станиц, потомки терских казаков и кавказцы разных национальностей. Стоят на земле крепко, работящиe, прагматичныe.
Поэтому Виктора и Николая жители Ставрополя всегда принимали как некую ставропольскую достопримечательность: когда шли поэты вдвоем по улице, редко кто не обернулся им вслед: оба кудрявы и длинноволосы, оба вне иерархий, свободны — это видно по походке, по выражению лиц, по жестам, по прикиду, наконец.
Однажды мы с подружками крались за ними по улице: «Смотрите, – говорю, – идут два лучших поэта земли ставропольской: Виктор Казаков и Николай Туз». Подружки, раскрыв рты, прислушивались к «спору древнегреческих мудрецов о поэзии»: «За стихи, как за детей, приходится всю жизнь отвечать… Стихи, как годовые кольца дерева…».
Виктор Казаков
Полная луна
Уже не первая любовь,
Но очень важная опора.
Пусть все идет само собой,
Но дай Бог, чтоб не очень скоро
Я, безобразно накреняясь
И лунным истекая соком,
Упал в серебряную грязь
Еще саднящим левым боком.
Вообще, кроме внешности и отношения к поэзии, у них было еще много общего, однако: Витя веселый, Коля серьезный, Витя русский, Коля украинец (и пишет на двух языках – русском и украинском), Витя закончил Ставропольский политех, Коля – Литературный институт. Витя служил в Афгане, попал туда одним из первых, в 81-м, – естественно, участие в войне наложило трагический отпечаток на всю его жизнь и на творчество. Коля в армии не служил, и это тоже наложило свой отпечаток: он не умеет подчиняться, не признает авторитетов, по-женски беспокоен и мягкосердечен.
У Вити – три книжки: «Вопросы без ответов» (тоненькая, 89-го года), «Испорченный почерк», которая вышла спустя 17 лет после первой, деньги на нее нашлись совершенно случайно и «Сентябрь в темно-синем», последняя… У Коли книжка одна, «Мел и уголь», он пишет стихи чуть ли не «на трамвайных билетах», разбрасывает по дому, домочадцы любовно собирают их и складывают в папочку. Печатают Колю, в основном, литинститутские друзья, работающие в периодике. И то стихи буквально вымаливать приходится.
Известно ведь, «дух дышит, где хочет». Вот и поэзия живет, где хочет. Виктор Казаков витал в облаках и последнее время числился в сторожах, что поэту вполне по рангу. Николай Туз тоже сторожевал, хотя еще недавно продавал в киоске СГУ «умные книжки», и все умники города у него отоваривались. Витя любил Высоцкого и Есенина, Коля – Гарсиа Лорку и Лину Костенко.
Витя говорил: «Я всегда был – общественный человек. А сейчас, в основном, мне интересен только я, хочу с собой разобраться». Колю в шумную компанию вообще не вытащишь, он человек камерный, домашний. Понятие дома и семьи важно для обоих (дети очень важны — у Вити – Вилена, у Коли – Катя, Кристина и Гоша).
Я как-то спросила у Вити, расстался ли он с Афганом или тот так его и догоняет всю жизнь. «Безусловно, расстался. Давно уже живу другим, пишу о другом. Выпили, правда, на день вывода войск, но это не как День Победы 9 мая… Другая дата». Его догоняли смерти друзей-афганцев – ребята уходят намного раньше положенного. До старости не доживают. Когда-то Ставрополь потрясла Витина песня «Цинковая почта»: «Воздух пахнет пряно с примесью бензина. Из Афганистана друга увозили…». (Всю жизнь помню его слова про «тумблер дурака», который они включали в Афгане: «Чтобы выжить – все мысли и эмоции надо было в себе уничтожить. Возвращались в Союз, только тогда «тумблер дурака» вырубался»).
Николай Туз
* * *
Меняясь в пространстве, расходуя время,
теряя в дороге перчатки, зонты,
ты прибыл в ту местность, где пилят деревья
на доски длиною чуть больше, чем ты.Отсюда и дальше уже без развилок
продлится дорога еще на чуть-чуть.
А жизнь позади как задышит в затылок,
да сильно, что голову не повернуть.
Коле жизнью рисковать тоже немало приходилось: заниматься бизнесом, даже книжным, в условиях 90-х годов было довольно рискованно. Пару раз и под ножом стоял, и под пистолетом. Всегда выручала интересная черта характера: в экстремальной обстановке оказываться очень находчивым, рисковым, решительным. Раз заблокировали легковушками их Камаз на окраине Москвы, денег потребовали. А он тогда на фирму работал, весь был обложен миллионами – чужими. Так похлопал себя по груди, именно по этим миллионам – найдете, мол, все ваши. Искать не стали, видно, таким честным огнем горели глаза, что поверили. У Коли много стихов о чужих трагедиях («Беслан», «11 сентября»), они ему не чужие.
Вокруг Колиного киоска вечно толпился молодняк, несли ему свои стихи. Витя на литобъединении, куда пригласили выступить, графоманов не ругал. Прочел один подобный поэт свои бессмертные творения, Витя ему: «Мо-ло-дец!». С такой особой интонацией, что нам-то все ясно, а человеку – не обидно, а приятно.
О своей дружбе они говорли так. Витя: «Ну должен же быть в жизни такой человек, которому можно позвонить в любое время суток и прочитать новый стих, или даже спеть новую песню». Коля: «Он – почти что я. Душа у меня с ним отдыхает». Ну и где здесь место знаменитому кедринскому: «У поэтов есть такой обычай – вкруг сходясь, оплевывать друг друга»?
P.S. Виктор Казаков покинул этот мир 25 мая 2017 года.
Алина МИХАЙЛОВА
Фото Светланы Леоновой
