СТАНИЧНЫЕ КОРНИ
Житель Ставрополя собрал множество архивных документов о прошлом своей малой родины — станицы Новотроицкой
Григорий Тимофеевич Машкин много лет живет в Ставрополе, но сам родом из станицы Новотроицкой. С возрастом он стал интересоваться историей своей малой родины, но оказалось, что большинство земляков, даже самых пожилых, мало что могут рассказать о прошлом. В истории казачества было много такого, что не вписывалось в рамки официальной истории советского времени, поэтому власть не поощряла изыскания тех, кто пытался докопаться до корней. Так постепенно у людей и отбили интерес к своей родословной, как и к истории родных мест. Слишком много могло возникнуть неудобных вопросов.
Сейчас времена другие, повсеместно идет процесс возрождения казачества, традиций прошлого, и многие люди хотят знать, кем были их деды и прадеды. Григорий Тимофеевич пришел к выводу, что лучше всего об этом можно узнать в архивах. Скупые строчки документов беспристрастны, а значит, и доверять им можно в поисках истины. Машкин собрал огромное количество архивных материалов об истории Новотроицкой. Мечтает выпустить книгу, которая поможет его землякам найти свои корни.
Мы почти все – курские
Григорий Тимофеевич провел много времени в архивах. А так как денег у пенсионера маловато, он предпочитает не копировать документы на ксероксе, а переписывать их вручную. За десять лет у него накопилось огромное количество рукописных страниц. Титанический труд!
Первые сведения о станице, а вернее о селе Новотроицком относятся к 1797 году. Именно с этого года в архивах есть перепись населения Новотроицкого. По словам Григория Тимофеевича, особенно важны первые переписи любого населенного пункта на Кавказе, потому что там указывалось, откуда прибыли переселенцы.
— Вот по такой переписи я установил, что большинство людей в Новотроицкое приезжало из Курской губернии. Было несколько семей из Тамбовской, но основной костяк нашего населенного пункта – курский. Несмотря на то, что в последние лет 50 усилилась миграция, и в станицу приезжали люди со всей страны, курская основа так и не размылась, — говорит Машкин.
Одна из стен в его городской квартире увешена фотографиями. Это все родственники Григория Тимофеевича, давно ушедшие из этого мира и ныне здравствующие. Это генеалогическое древо рода Машкиных. Есть здесь не только Машкины, но и Гусевы, и Асеевы, и Брежневы, и другие фамилии.
— Из той самой первой переписи я узнал, что мои предки прибыли на Кавказ из деревни Машкина Ивница Курской губернии. И сегодня это село существует на карте, только называется просто Машкино, а Ивница – это речка, на которой стоит село.
Я вспомнил, что незабвенный Леонид Ильич Брежнев тоже имел курские корни, и спросил у Григория Тимофеевича, а его родственники Брежневы не родня ли генеральному секретарю.
— Насчет родни не знаю, но то, что мои предки Брежневы и родители Леонида Ильича были из одного села Брежнево – это точно.
Я не поленился и перечитал биографию Леонида Ильича. Действительно, его родители – выходцы из села Брежнево. Машкин точен, потому что опирается на архивные документы, а не на семейные предания.
Главные документы, с которыми он работает, это так называемые ревизские сказки и исповедные росписи.
Ревизские сказки – это переписи населения, но не всего, а только податного, то есть, платившего налоги. Например, крепостных крестьян не переписывали, за них отчитывались помещики. Вспомним «Мертвые души» Гоголя. Чичиков как раз и скупал мертвые души, то есть тех людей, которые умерли между переписями, а помещики вынуждены были платить за них подати до следующей переписи. Ревизские сказки должны были подаваться раз в 15 лет.
Приезжавшие в Ставропольскую губернию крестьяне были свободными, потому их имена и отражены в ревизских сказках.
Второй источник – исповедные росписи – это церковные документы. В них священники отображали фамилии тех, кто причащался или исповедовался в церкви — контроль за нравственностью населения был весьма строг. Этот учет велся постоянно, поэтому еще более точен, чем ревизские сказки.
А что за скупой строкой?
Мне показалось, что информация переписных документов слишком скупа. Было бы интересней узнать, какие-то подробности о жизни людей того времени.
Есть у Григория Тимофеевича и подобная информация. Это, например, земельный спор между священником Тимофеевским и старостой села (станицей Новотроицкое стало в 1832 году). Священник намеревался в центре села построить церковно-приходскую школу, а староста облюбовал это место под административное здание. В конце концов, спор выиграл священник и рядом с храмом появилась школа. Это здание сохранилось и до наших дней, долгое время и было станичной школой, пока в конце прошлого века не построили новую. Теперь стоит с разбитыми окнами, потомки никак не дадут ума станичной реликвии.
Есть еще один документ, касающийся одного из родственников Григория Тимофеевича. Некий Машкин, уже в статусе казака, так как большинство крестьян Новотроицкого позже переписали в казачье сословие, забрался в магазин местного купца и украл бутылку водки.
Парня приговорили к тюремному заключению на шесть месяцев. Но после отсидки он просто так не мог вернуться домой. На то требовалось решение станичного общества. Оно проголосовало против. Но, к счастью для парня, в какой-то вышестоящей инстанции додумались перепроверить итоги голосования, и выяснилось, что в подсчет закралась ошибка, против возвращения проголосовало менее половины уполномоченных. Жизнь человеку не испортили, дали шанс исправиться. Воспользовался ли он им, документы умалчивают.
На тернистом пути
Интересна история самой семьи Машкиных. У родителей Григория Тимофеевича было семеро детей. Он младший. Его старшие сестра и брат родились еще до революции. А самому Григорию Тимофеевичу уже 84 года. В судьбе рода Машкиных, как в зеркале, отразилась история нашего Отечества.
Тимофей Машкин (справа) во время службы в Персии.
Отец, Тимофей Григорьевич, служил в охране русского консула в персидском городе Тебризе. Когда в России произошла революция, консульство закрылось, и казаков распустили по домам, предупредив, что на родине неспокойно. Отец решил все равно возвращаться домой. Шел пешком около полугода. Дома вступил в колхоз. Никто его казачьим прошлым не попрекал.
А вот судьба брата – Дмитрия сложилась трагически. Он не захотел вступать в колхоз, так как был достаточно зажиточным человеком – промышлял торговлей скотом. Вернувшись из очередной поездки, узнал, что его семью выселили из родного дома, а само здание собирались перевезти в другой населенный пункт для колхозных нужд. До вечера не успели погрузить дом на повозку и оставили инструменты, с помощью которых надо было его поднимать. Дмитрий в сердцах выкинул их в колодец. Его потом обвинили в сопротивлении властям. Был осужден и отправлен в тюрьму.
Вернувшись из заключения, казак вынужден был стать колхозником поневоле. На одной из политинформаций, где зачитывали список кандидатов в Верховный Совет, услышал женское имя и воскликнул: «А что там бабе делать?» За неуважение к советской женщине был осужден. С тех пор его никто не видел.
Григорий Тимофеевич уже в двухтысячных годах попытался узнать судьбу дяди. В ФСБ ему дали документы. Выяснилось, что в ходе следствия нашлось немало станичников, которые писали доносы на Дмитрия. Машкин знает их фамилии, но, конечно, оглашать не собирается. В станице и сейчас живут их потомки. Зачем сеять смуту? Время тогда было такое, ломало людей, как спички.
Следы дяди потерялись во время войны, когда Пятигорск, где он находился в заключении, был оккупирован немцами.
А братья и сестры Григория Тимофеевича прожили достойную жизнь. Почти все получили высшее образование. Были среди них и учителя, и врачи. Сейчас живут и здравствуют их дети, внуки, правнуки. Для них и для всех, кому дорога станица Новотроицкая, он и делает это благое дело. Человек должен знать историю своего рода, своей земли.
Сергей ИВАЩЕНКО
Фото автора
