НЕ ОПРАВДАНИЙ РАДИ, А ПРАВДЫ ДЛЯ
Волны вранья вокруг имени Александра Солженицына поднимаются перед его юбилеями
К столетию Солженицына написана масса статей о силе слова писателя, философа, талантливого публициста, нобелевского лауреата и лауреата Государственной премии России. И это справедливо. Однако за всё время юбилейной кампании не привелось увидеть ни одной публикации, которая бы давала внятную оценку той волне грязи, которую активно транслирует интернет и некоторые газеты края (причем, в том числе на его малой родине, в Кисловодске).
Сознаюсь, читать «свинцовые мерзости» о человеке, с которым волею судьбы была знакома и всерьёз занималась изучением его публицистического творчества, очень трудно. Но, пересилив себя и выполнив это «послушание», поняла простую вещь – ничего (!!!) нового хулители не изобрели. Всё, о чем они пишут сейчас, уже было сказано в 60-х. Три волны наглого вранья вокруг имени великого писателя выпали как раз на юбилеи – к его 80-летию (1998 г.), к 85-летию (2000 г.) и в текущем году — 100-летия писателя.
Расплата за «Один день…»
….В годы хрущевской оттепели в начале 60-х годов руководитель Советского государства Никита Хрущев для укрепления своих позиций дал добро на публикацию повести бывшего политзаключенного Солженицына «Один день Ивана Денисовича». После её публикации имя писателя буквально было у всех на устах. Открылась правда о существовании в стране лагерей, куда ссылали «врагов народа». Казалось, наступает свобода слова и добрые перемены. Но… Сразу после оглушающего успеха повести в редакции газет и журналов хлынула лавина лагерной прозы. Верхушка коммунистической власти пережила нечто вроде шока. Раскрывшаяся благодаря Солженицыну правда о масштабах сталинского террора грозила непредвиденными волнениями. И «вверху» испугались. На «лагерную» тему был наложен негласный запрет.
14 февраля 1974 года Главное управление по охране государственных тайн в печати при Совете Министров СССР (в обиходе – Главлит, а по существу – цензура) издало приказ №10-дсп для служебного пользования с предписанием: «Изъять из библиотек общего пользования и книготорговой сети… отдельно изданные произведения Солженицына А.И., а также журналы, где они были опубликованы…» Вплоть до 1988 года упоминать о писателе было «не принято».
По словам председателя Госкомитета по печати тех лет Михаила Ненашева, произведения Солженицына были якобы наполнены ненавистью к истории, политике, культуре СССР…». Таким образом, власть в очередной раз нашла «врага народа» и, по сути, объявила ему войну. Солженицын принял вызов, он продолжал бороться, но не со своей Родиной, а с тоталитаризмом во власти. В открытых письмах к руководителям государства, обращениях и публицистических статьях он отстаивал право писателя на правду, которая нужна людям в первую очередь для того, чтобы менять жизнь к лучшему
Пройдя через войну и одиннадцать лет лагерей, чудом выжив после смертельной болезни (рак), не ожесточился. Скорее уверился в необходимости, не скрываясь, думать и говорить то, что как гражданин и писатель считает нужным донести до своих соотечественников. Изъятие книг Солженицына стало первым радикальным способом борьбы органов госбезопасности с непокорным «лагерником».
От лёгких уколов до ударов ниже пояса
Для формирования негативного отношения к личности писателя подключили всю информационно-пропагандистскую машину СССР. Так, 11 апреля 1963 года в главной газете страны «Правда» под заголовком «Высокая требовательность» вышла статья, в которой речь шла о «недостаточно высоком уровне» произведений Солженицына, «упрощенном подходе к обрисовке характера советского человека…». Главное было заронить в сознание читателей зерно сомнения, а затем методично усугублять заведомую ложь. По сути – планировался процесс уничтожения писателя и человека: от легких уколов до «ударов ниже пояса». Их Александр Исаевич будет получать в разные годы и со всех сторон.
Если в конце 60-х годов его упрекали в отсутствии «партийной правды», то в начале 70-х в прессе уже бушевали цунами «народного гнева». Публикуются целые полосы с подборками заранее заготовленных откликов «простых людей», которые больше напоминали площадную брань. Газеты пестрели заголовками типа: «Народ отвергает изменника», «У предателей нет Родины», «Удел отщепенца».
На основе методов по дискредитации личности Солженицына вполне можно судить и о «неофициальных» изощренных информационных технологиях органов ГБ (госбезопасности). Одна из форм антисолженицынской кампании заключалась в создании вокруг писателя общественной изоляции и преследования людей, проявляющих дружеские чувства к Александру Исаевичу или положительно относящихся к его произведениям. Рядовому члену КПСС, открыто выражавшему одобрение его творчества, грозило исключение из партии даже без рассмотрения «личного дела» на партийном собрании. Так из партии исключили близкого друга Солженицына – Льва Копелева и мать второй жены Александра Исаевича, Натальи Светловой. Саму Наталью Дмитриевну выгнали с работы. Всем, кто попадал под подозрение в симпатиях к опальному писателю, следовало забыть о карьере, работе, а то и о свободе.
Объектом преследований стал и Мстислав Ростропович, которому поставили в вину то, что он посмел предложить бедствующему Солженицыну возможность пожить на своей даче. В ноябре 1970 года всемирно известный музыкант написал в ЦК КПСС письмо с просьбой прекратить несправедливые гонения на Солженицына. Сразу после этого Министерство культуры СССР отменило все его зарубежные поездки.
И, конечно же, клеветники не могли не использовать факт разрыва Солженицына с первой женой Натальей Решетовской и новый брак с Натальей Светловой. Его публично обвиняли в аморальном поведении; в искаженной форме раскрывали детали супружеских неладов с первой женой. «Наверху» всячески препятствовали оформлению нового брака, несмотря на возникновение у Александра Исаевича новой семьи и рождение сына.
Чтобы дискредитировать писателя в глазах соотечественников, органами ГБ распространяются грязные слухи, придумываются несуществующие эпизоды биографии Солженицына: от «жизни в плену» до «службы в немецкой полиции на оккупированной территории».
«Метод двойника»
Своеобразным примером грязных технологий стал «метод двойника». В 1969 – 70 годах по Москве начали циркулировать слухи, что Александр Исаевич «загулял». В ресторане «Славянский базар» он якобы собирает шумные компании с роскошными столами. А в записочках оркестрантам требует, чтобы громко и внятно называлось его имя. Публицист и писатель Жорес Медведев рассказывает, что, зная чрезвычайную скромность Александра Исаевича и его нелюбовь ко всякого рода развлечениям, московские друзья Солженицына заподозрили неладное. «Гулянья» возобновлялись то в одном, то в другом злачном месте. В конце концов, лже-Солженицын был ими пойман с поличным и отведен в милицию. Самозванец пытался договориться об интимных встречах с молоденькими артистками театра, приглашал их в московские рестораны вроде как для обсуждения деталей работы над очередной пьесой. При этом хвастливо заявлял, что он – единственный великий писатель земли русской; вел себя нагло и крикливо. Был составлен протокол, но очень скоро проходимца отпустили. Никого по поводу произошедшего инцидента в органы не вызывали и следствия не проводили.
Взяли на вооружение и «национальный» фактор. Жорес Медведев в своей книге рассказывает, как лектор по идеологическим вопросам во время выступления перед коллективом одного из московских издательств настойчиво называл Солженицына «Солженицером». Лектору прислали записку с указанием на ошибку, но тот многозначительно подчеркнул: «…Нет, это не ошибка. Тот, кого вы знаете как Солженицына, в действительности Солженицер, и по национальности он еврей». Аналогичные попытки искажения фамилии и отчества писателя предпринимались довольно часто. Этот прием «подмены» использовался в целях разжигания национальной розни.
12 января 1972 года в «Литературной газете» появилась обширная статья «Журнал «Штерн» о семье Солженицыных», где с грубыми передергами муссировался факт о «богатых» родственниках писателя. Пафос ее был прост: вся антигосударственная деятельность «предателя» Солженицына объясняется его классовой ненавистью к пролетарскому государству, которое раскулачило родственников Александра Исаевича.
Чем большую популярность приобретал Александр Исаевич за рубежом, тем более ожесточенными становились методы госбезопасности. «Грязными технологиями» против Солженицына, так и не сломленного, дело не закончилось. Главный гэбист страны Юрий Андропов решил покончить с «делом Паука» (эту кличку, очевидно, дали ему в КГБ за искусно сплетенную конспиративную сеть распространения своих произведений). Летом 8 августа 1971 года в Новочеркасске Солженицыну незаметно был сделан укол одного из десяти самых опасных ядов — рицина, находившегося на вооружении оперативно-технического управления КГБ. Только по невероятной случайности писатель остался жив.
Кампания по очернению как самого писателя, так и его творчества продолжалась и после его депортации из России. За двенадцать лет активной творческой работы в СССР лишь несколько его произведений были опубликованы официально. Зато грязных пасквилей, откровенно лживых статей и несправедливых обвинений на страницах советских газет появились сотни.
В качестве постскриптума. Оказавшись за границей, куда его насильно депортировали в 1974 году, Солженицын продолжает критиковать коммунистический режим за пренебрежение к простому человеку и боязнь услышать слово правды, но при этом нигде и никак не идеализирует западный образ жизни. Писатель ополчается на главное завоевание Запада – демократию. По его мнению, демократия «в ее нынешней форме» способна завести человечество в тупик безверия и анархии, поскольку идет активный процесс расслабления воли и «утери значения духовной жизни» («Жить не по лжи», «Письмо вождям Советского Союза», «Мир и насилие»; речи во время турне по Великобритании, Франции и Испании, «Гарвардская речь» и т.д.). Осуждается западный идеал счастья как стремление исключительно к материальным ценностям. Резкому осуждению подвергается вседозволенность западной прессы. Выступления, наполненные критическим запалом, оттолкнули от Солженицына представителей разных политических сил США. Привлечь его к себе не удалось ни одной партии, ни одному общественному движению. Так же резко Солженицын выступает против попытки западных политиков очернить историю России.
В 1990 году писатель с мировой известностью посылает в Россию свой трактат о переустройстве России «Как нам обустроить Россию», который, как выясняется, ни власти России, ни мы так и не прочитали. А зря. Может, потому так и бедствуем.
Всю свою жизнь и всё своё творчество Солженицын посвящал Родине, нигде ни словом, ни намёком не дал её очернить.
Тамара ДРУЖИНИНА
