ДВАЖДЫ ВОСКРЕСШИЙ СОЛДАТ
Семен Ерёменко вернулся домой после двух похоронок
Ната проснулась, словно от толчка. Сердце колотилось, не унять. «Что там Сёмушка, родненький, на войне? Вернётся, вернётся. Спаси и сохрани, Богородица!» – Так и звучало в голове…
За сотни километров солдат Ерёменко очнулся в присыпанной землёй яме. Открыл глаза – небо. Живой. Невдалеке – стон протяжный. Кто-то ещё выжил из красноармейцев, рядом-то холодные лежат. Дополз, вытащил товарища.
Снайпер из Прасковеи
В феврале 1942-го рядовой Семён Харитонович Ерёменко с однополчанами попал в плен. Сорвались, пытались уйти от врага. Выстроили их тогда фашисты за колючкой и очередь пустили. Не с руки было каждого по отдельности стрелять. Пытались с выжившим другом пробраться от того места подальше – к своим. Всю ночь плутали по лесу, надеялись – далеко ушли. Их поймали, травили собаками, избивали нещадно. Товарищ от побоев скончался, Семён чудом выжил. Ноги отморозил, пошевелиться не мог после битья, но выжил.
Карточка военнопленного
В село Прасковея в тот год весть пришла тревожная – пропал без вести солдат. Всё равно, что похоронка. Наталья бумаге не поверила – не мог её Сёмушка сгинуть. Не поверила и когда позже похоронку принесли — погиб красноармеец Ерёменко. «Мама в церковь ходила и дома молилась. Просила Богородицу, чтоб сохранила папу, всё повторяла, как он нам нужен, — рассказывает Валентина Семёновна, средняя дочь фронтовика. – Любили они друг друга крепко». Валя в 1940-м родилась, за год до войны. Мамина молитва – из первых детских воспоминаний. Страшный голод и разговоры об отце – он у них самый лучший. Старшая сестра Мария помнила, как провожали папу на фронт – ей 5 лет было. Собрали котомку и шли рядом. 9 километров до Будённовска, до военкомата. Всё пешком.
Семён Ерёменко на фронте снайпером был. Высматривал и бил фашиста. «А до войны – рабочий простой в колхозе «Путь к коммунизму», — рассказывает Валя. – Мама говорила – смелый он, отчаянный, стойкий, работящий. Не мог он погибнуть. И ждала. В 1945-м начали наши прасковейцы возвращаться, мама всё ходила на край села – папу встречать. Говорила нам – вернётся».
Слово держал
Из немецкого лагеря в австрийском Бадене Семёна освобождали свои, потом — через пересылки и проверки…
— Дед о войне рассказывал мало. Как-то про первую бомбёжку говорил — бежишь в чистом поле, а над головой – самолётов полно, одна за одной бомбы летят. И укрыться негде. Про плен тоже говорил, не боялся ничего, – рассказывает внук Евгений, которому сейчас чуть больше, чем солдату Ерёменко было в ту войну. – Настоящим мужиком был дед. Работать – так работать, гулять – так гулять. Справедливый был. Слово держал. Мужественный, привыкший не сдаваться. Не бояться трудностей. Ноги, обмороженные в войну, чёрными пятнами покрывались, болели, но он никогда не жаловался. Бывало, что, войну вспоминая, плакал. Такие слёзы мужские – не слабость вовсе.
Семён на фронт не мальчишкой ушёл, зрелым человеком – под сорок. Из плена дважды бежал, чтоб сражаться, продолжать бить врага. О том, что был в лагере немецком, говорить после войны было как-то не принято, а снайпер Ерёменко не скрывал – он нигде не сдавался. «В Австрии после побега охоту на них объявили, — рассказывает внучка Ольга. – Для нас было таким откровением, когда из нашего прасковейского музея принесли копии листовок немецких – найти и арестовать русских. В списке – наш дедушка. В Книге памяти Ставропольского края он числится пропавшим без вести. Но в краеведческом музее Прасковеи верные данные о нём внесли в нашу сельскую Книгу памяти «Солдаты Великой войны». Судьбы десятков односельчан открыли для потомков. Низкий поклон подвижникам за этот большой труд».
Стойкая — в отца
Дочери, сами давно уже бабушки, проплакали вечер над карточкой военнопленного Ерёменко – молодой какой на фото! Также вспоминали, как отец пришёл с войны в конце 45-го. «Старшая Мария бегом к папе, а я упёрлась, застыла – чужой дядя. Мне же годик всего был, когда он уходил на фронт, — вздыхает Валентина Семёновна. – Потом столько всего хотелось рассказать ему! Сколько пережили, как ждали, как мама никому не верила, всё повторяла – вернётся Сёмушка – заживём». Про похоронки и не вспоминала. Старалась всеми силами сохранить своих девчонок.
«Мама хлеб пекла для солдат. Домой ни кусочка не унести, хоть просила для детей. А мы жмых выклянчим на заводе в Будённовске, бросят нам кусочек, что собачатам. Мы и рады, жуём. Колоски собирали – норма 5 кило. Тяжело. Сырого зерна наглотаемся с голодухи, водичкой запьём. Потом по земле катаемся, орём – болит внутри. Голодали — страх. Я до сих пор, если уроню кусочек хлеба, подниму – целую. На жизнь сегодня грех жаловаться – войны бы не было, вот чего надо бояться».
Рядом со стулом бабушки Вали – костыли. Травма позвоночника ходить не позволяет. Но она не лежачая – упорная, стойкая — в отца. Двигается потихоньку. И нет-нет запоёт папину любимую — про птицу в небе и солдатика, что лежит убитый под кустом.
Дождался внука
Красноармеец Ерёменко вернулся. Достал из котомки фляжку. Выпил воды. Почитал похоронки. Обнял своих. Валя робко гладила рукав выцветшей гимнастёрки. Живой. Впереди были ещё голодные послевоенные годы.
Баба Валя смотрит в окно, вздыхает: «Мы на крыше теплушки ехали к Каспийскому морю. Говорили, там 300 граммов хлеба дают на заводе, надо ж было как-то прокормиться. По дороге папину шинель у нас украли, да много было всего — в кино такое не показывают». В 1947-м родилась у фронтовика Ерёменко третья дочь, да прожила недолго, в 1951-м появилась четвёртая, Надя.
— Мы тогда в Дагестанских огнях жили. Родители на стекольном заводе работали. 10 лет там пробыли, а потом в Прасковею родную вернулись. Так и живу в отчем доме, что папа сам построил. Он у нас очень добрый был, детей сильно любил – всех. Соберёт ребятишек – кому яблочко, кому конфетку. В винограднике трудился с удовольствием, 16 гектаров обрабатывал, — рассказывает Надежда Семёновна. Младшенькая, послевоенная дочь дважды воскресшего солдата. – Маму он всё подбадривал – не переживай, что болею. Мне цыганка нагадала жизни 90 лет. Раньше не умру.
Родненькую свою Наталью пережил фронтовик на 4 года. Её не стало в 1990-м. А солдат Великой войны Семён Ерёменко тихо ушёл из жизни в 90 лет. «Говорил, вот дождусь Алексея, а раньше никак, — улыбается Ольга. – Я беременна была, мы и не знали, что мальчик будет, а дедушка уже и имя ему дал. Так и вышло – дождался правнука, успел понянчить. Ушел от нас в мае 1994-го, после Дня Победы».
Елена ЕВДОКИМОВА
Фото из архива семьи Ерёменко и краеведческого музея села Прасковея
