В ДИВНОМ ТЕРЕМЕ ТОМ…
Пенсионер украсил свое жилище замечательными деревянными орнаментами и скульптурами
Дом Петра Григорьевича Музолева сразу и не заметишь. Стоит в глубине двора, укрытый зеленой листвой, да и зимой в глаза не бросается. А дом-то этот не простой, в нем живет красота!
А был сарайчик
Петр Григорьевич Музолев
Первый раз я попал в этот удивительный дом семь лет назад и был поражен увиденным. На окнах – наличники, узорчатые, изящные. Сразу чувствуешь, что сделавший их человек обладает не только мастерством, но и художественным вкусом. На стенах – барельефы в виде голов животных, не просто «портреты» зверей, а художественные образы. А когда переступил порог, обомлел: все в резных узорах – потолок, стены, зеркала – и деревянные скульптурки, панно. Терем, одним словом!
И в этот раз впечатления те же, только еще более сильные, потому что все это время Петр Григорьевич сложа руки не сидел, а продолжал украшать свое жилище. Творил!
А поначалу на этом месте был небольшой сарайчик, который Музолев построил как времянку на участке, который ему выделили как ликвидатору чернобыльской аварии. Да, была в жизни Петра Григорьевича такая страничка. Два месяца он работал на месте чернобыльской катастрофы. Господь милостив, серьезного урона здоровью не получил, хотя и жалуется на боли в костях, суставах. Но кто на это не жалуется в 75 лет? А ведь многих, с кем пришлось там работать, уже и на свете нет.
Родился наш герой в Крыму. С детства в нем проявился художественный талант, как и у старшего брата, который учился на художника, прекрасно рисовал. Петр тоже поступил в училище народного творчества имени Крупской, что в Москве, но после армии продолжать учебу не стал. Несмотря на то, что систематического художественного образования не получил, всю жизнь работал художником-оформителем. Сначала на Кузбассе, куда поехал вслед за женой, получившей туда направление после кулинарного училища. Там на ГРЭС был художником и хорошо зарекомендовал себя, поэтому его начальник, переехавший на Ставрополье, и перетащил за собой, в Солнечнодольск, на Ставропольскую ГРЭС. Здесь Петр Григорьевич и проработал до пенсии.
Была у него квартира в одной из поселковых многоэтажек. Но на земле жить нравилось больше. Думал серьезный дом построить, но не получилось по разным причинам. А вот этот временный сарайчик постепенно стал доводить до ума, пристраивал к нему комнату за комнатой. Сегодня в этом теремке уже их восемь. Маленькие, но уютные, как резные шкатулочки.
Древо жизни
На Ставропольской ГРЭС Музолев возглавлял отдел технической эстетики. Работы было полно. Он мог и маслом писать, и чеканку делать, но больше всего нравилось работать с деревом.
— Мне нравится ощущение объема. Ни живопись, ни чеканка такого впечатления не дают, а вот дерево – да. Я вырезал и ордена на различные стенды, и эмблемы нашей ГРЭС, и, конечно, барельефы вождей, — вспоминает Петр Григорьевич,- эмблему нашей Ставропольской ГРЭС в каких только вариантах не делал! Помню, для Горбачева сувенир изготовил из красного дерева, в специальной бархатной коробочке. Ему преподнесли, когда он на нашей ГРЭС был с визитом. А сколько по заграницам разошлось моих эмблемок, когда наши делегации ездили в дружественные страны!
Петр Григорьевич показывает на стенах голову быка, оленей с рогами. Бык – это одна из первых его работ. Он делал такую голову из красного дерева для холла ведомственной гостиницы, только больше, а потом и себе стамесочкой вытесал. Образ срисовал с пластиковой пробки для бутылки. Конечно, творчески переработал.
— У меня практически нет работ, которые бы я сам полностью придумал, — рассказывает мастер. — Обычно в книге увижу интересный рисунок, а сейчас дочери в интернете находят, мне потом распечатки приносят. Я начинаю перерисовывать, ну, и по ходу перерабатываю под свой стиль, какую-то свою изюминку добавляю. Чистых копий у меня и нет.
Вот, например, олени на стенах. Одна голова сильно похожа на реальную, как охотничий трофей, к тому же и рога натуральные. Ее мастер вырезал из склеенных досок, так как найти хорошую древесину нужной толщины в наших степных краях нелегко. А вот вторую голову, несмотря на такие же натуральные рога, решил уже стилизовать под маску. Здесь у художника больше свободы творчества.
Показал мне Петр Григорьевич новые работы. Это, например, фигурки добродушных дедков: один с посохом, другой – с хмельной чашей. Еще дедушка с бабушкой в обнимку. Чем-то все они на гномиков похожи, но при всем при этом явно русского происхождения. Глаза большие, добрые и носы картошкой.
— А почему такие носы-то? Чуть не на пол-лица? – спрашиваю Петра Григорьевича.
— А кто его знает? Тоже где-то срисовал основу, а потом творчески переработал. Как говорят художники, я так вижу, объяснить толком не могу, почему.
Понимаю. У знаменитого художника Михаила Шемякина большинство героев тоже носатые. Только те носы длинные, заостренные, оттого лица злые, коварные выходят. А в доме Музолева все дышит теплом и добротой.
— Я почему дерево люблю? Не только за объемность. Оно же теплое, живое, несет в себе положительную энергетику, — говорит Петр Григорьевич, — особенно в липе много этой доброй энергии, это лучший материал для резчика. Конечно, красное дерево – это высший пилотаж. Я когда на ГРЭС работал, ездил в Карачаево-Черкесию, в Зеленчукскую, в Курджиново. Там на мебельных фабриках красное дерево было, из него шпон делали, а я отходы за бесценок скупал. Все, что у меня в доме из красного дерева есть, это там было куплено. Тех фабрик давно уже нет, потому и дерева красного тоже не стало. Сейчас обхожусь в лучшем случае буком, орехом, а чаще всего – сосна.
Дзержинский живее Ленина
Прошу Петра Григорьевича вспомнить какие-нибудь интересные истории вокруг его ремесла. Но мастер немногословен.
— Да я тебе раньше все рассказал. Как начальникам нашим дома оформлял, помнишь, даже видео показывал. Но все это по необходимости делал. Творчество, конечно, но я по обязанности не люблю ничего делать. Поэтому из меня бизнесмен никакой, хотя, конечно, можно было бы этим ремеслом и зарабатывать. Я лучше человеку подарю свою работу, так оно приятней.
Петр Григорьевич долго раскачивался, потом все-таки вспомнил.
— Я в свое время в райком двери чуть ли не ногой открывал, потому что всем секретарям в кабинеты барельефы Ленина делал. Ну, думаю, так и имя свое обессмерчу, Ленин-то живее всех живых, на века! А где теперь Ильич? Дзержинский оказался более живучим. Я тоже много его барельефов милицейским начальникам сделал. Федору Богословскому, тогдашнему начальнику РОВД, в частности. Так он, когда его в другой район перевели, мне нового Феликса Эдмундовича заказал. С тех пор мы с Федором приятели. Кстати, Дзержинские мои долго в кабинетах силовиков висели, может, где-то до сих пор висят?
Ну, а сейчас творчество Петра Григорьевича на идеологическом фронте не востребовано. Оно могло бы пригодиться нынешним бизнесменам, которые на берегах Новотроицкого водохранилища строят базы отдыха, кафе. Но они предпочитают дереву что попроще – пластик и металл, евроремонт, короче. Может, и функционально, но бездушно. А в дивный терем Петра Григорьевича они и не заглядывают. Ему, собственно, заказы и не нужны, а вот для тех, кто просто любит красоту, его дом всегда открыт.
Сергей ИВАЩЕНКО
Фото автора
