С ШЕРСТИ НА МЯСО
После упадка овцеводство стоит на пороге больших перемен
То, что Ставрополье является лидером тонкорунного овцеводства, известно всем. В крае наработан богатейший опыт племенной работы, у нас созданы выдающиеся породы тонкорунных овец. Несмотря на то, что уже многие годы отрасль находится в упадке из-за падения спроса и низких цен на шерсть, овцеводы края сохранили генетический потенциал, ведется селекционная работа по созданию новых пород, в том числе и мясошерстных. Именно смещение акцента с шерсти на мясо сегодня может стать толчком к возрождению овцеводства в крае, но уже на другой основе. Об этом шла речь и на недавно прошедшей экономической конференции.
Навар – двести процентов
Министр сельского хозяйства края Владимир Ситников сообщил участникам конференции, что край является лидером в стране по экспорту баранины, его доля составляет 25 процентов. Основным потребителем ставропольской баранины является Иран. Но потенциал у этого направления овцеводства огромен. Нашу баранину охотно будут покупать страны Ближнего Востока, Северной Африки и Китай.
Если это так, то что же мешает ставропольским аграриям переориентироваться на мясные породы и зарабатывать деньги? Об этом и вопрошал министр. Ситников привел несложную арифметику. Чтобы выкормить барашка до кондиционного веса, достаточно затратить от полутора до двух с половиной тысяч рублей. А тушка этого же барашка на рынке будет стоить семь тысяч. По самым скромным подсчетам рентабельность составляет 200 процентов. Так чего же мы ждем?
По большому счету, работает инерция мышления. Особенно сильна она у руководителей коллективных хозяйств. Они все ждут, когда изменится конъюнктура на шерсть или когда государство начнет субсидировать мясное овцеводство. Но что же здесь субсидировать при таких наварах? Гораздо расторопней фермеры. Именно фермерские хозяйства являются основными производителями баранины.
Но и с фермерами не все так гладко. Я вспомнил в этой связи прошлое лето, когда ко мне приезжал фермер из Новой Зеландии. Он хотел попробовать создать на Ставрополье образцовую ферму по типу новозеландской. Как известно, эта страна наравне с Австралией является мировым лидером в овцеводстве и на пару они занимают 65 процентов мирового производства баранины и шерсти.
Куда я не возил новозеландца, никто из фермеров не заинтересовался его предложениями, в которых был большой резон. Не заинтересовались и в министерстве. Но буквально через полгода узнаю, что в Кировском районе началось строительство завода по забою и переработке баранины «Ставропольский фермер», в которое планируется вложить 2,5 миллиарда рублей. То, что нужно.
Теперь и Владимир Ситников призывает с трибун смелее переориентировать овцеводческую отрасль на мясо, что сулит сельхозпроизводителям края хорошую прибыль. Я задал вопрос министру, насколько край готов заполнить сырьем будущий завод? Как я и предполагал, мы не готовы обеспечить его сырьем и наполовину. С одной стороны – плохо, с другой – хорошо, значит, есть стимул к развитию. Если бы не было этого завода, то наших аграриев и палкой не загнать в мясное овцеводство. А так есть шансы.
Что делать?
Выступавшая на экономической конференции директор ВНИИОК Марина Селионова тоже говорила, что перестройка нашего овцеводства неизбежна. В крае есть мясошерстные породы, но они не делают погоды. Мы неизбежно придем к тому, чтобы покупать за рубежом мясные породы овец и создавать на их основе новую племенную базу. Это займет и время, и потребует много денег, но другого выхода нет.
Доктор сельскохозяйственных наук, сотрудник ВНИИплем Светлана Новопашина считает, что создание своей племенной базы – это более далекая перспектива, хотя в России уже появляются свои мясные породы, например, катунская, созданная на основе романовской породы. Более простой способ – это скрещивание местных пород с зарубежными мясными. Помеси дают прекрасный результат уже через год. Собственно, многие фермеры сегодня так и делают.
По словам Селионовой, помимо селекционной работы нужно вообще менять подходы к кормлению овец. Сегодня овцеводство в крае носит экстенсивный характер. Животных выпасают на естественных пастбищах, как и сто лет назад. Поэтому часть пастбищ из-за сильной нагрузки, например, на востоке края, просто деградировала из-за интенсивного использования, другая, наоборот, зарастает деревьями, так как давно не используется. Необходимо засеивать пастбища кормовыми травами, надеяться только на естественный травостой уже нельзя.
На рекультивацию пастбищ потребуется много денег, которых у фермеров просто нет. Без поддержки государства эту проблему не решить. Селионова адресовала этот тезис присутствовавшему на конференции первому заместителю министра сельского хозяйства России Джамбулату Хатуову.
Грядёт революция
Взяв слово, Хатуов коснулся и темы овцеводства. Согласившись с тем, что переориентация на мясо неизбежна и имеет очень хорошие перспективы, он вместе с тем заметил, что сегодня меняется и ситуация с шерстью. Минсельхоз приобрел лабораторию по оценке качества шерсти, которая отвечает самым современным требованиям. У нас в России никогда не было лаборатории такого уровня. Из-за этого мы не могли аттестовать нашу шерсть по международным стандартам и вынуждены были продавать ее на мировом рынке за бесценок. Сегодня, получая сертификаты международного образца, мы можем просить за наше сырье совершенно другие деньги. Это может стать стимулом к возрождению тонкорунного овцеводства. Так что полностью отказываться от наработанных в крае достижений в области тонкорунного овцеводства не стоит.
Светлана Новопашина не только знает об этой лаборатории, но и была в ней, поскольку она находится в Подмосковье во ВНИИплем. Светлана Ивановна любезно предоставила мне номер телефона руководителя лаборатории.
Вильдан Велятдинов рассказал, что их оборудование обладает огромными возможностями, можно за три минуты произвести четыре тысячи различных измерений шерсти. Определить ее тонину (грубо говоря, толщину волокна), белизну. Например, кажущаяся белой шерсть, как правило, не совсем белая, там встречаются волокна другого цвета, хотя на глаз это и незаметно. А для промышленного использования это имеет значение. Также важно определять крепость шерстяных волокон. Все это и множество других параметров шерсти умеют определять приборы лаборатории. По словам Велятдинова, грядет революция в целой отрасли. Возможность оценивать качество шерсти на том уровне, которого раньше у нас не было, потянет за собой всю цепочку, от новых подходов к стрижке до методов хранения, не говоря уже об обработке. Чтобы понять, какие возможности открываются с появлением этой лаборатории, достаточно сказать, что австралийская шерсть толщиной 22 микрона стоит 23 доллара на мировом рынке, а за нашу дают пока не больше пяти. Даже если поднимемся на половину до австралийской цены, это будет прорыв. Так что у всех направлений отечественного овцеводства есть хорошая перспектива.
Сергей ИВАЩЕНКО
Фото автора
