ЧЁРНО-БЕЛАЯ ПАМЯТЬ
С фронта вернулись все Берестневы
«Я фильм смотрела о войне. И очень страшно было мне…» — четырёхлетняя Лиза старательно рассказывает стихотворение, выученное с бабушкой Аллой специально ко Дню Победы. Вместе они перебирают семейный альбом, где сошлись десятки историй о мире и войне. Где с чёрно-белых снимков смотрят на маленькую Лизу Герои Великой Отечественной. Где улыбается её прапрабабушка – тоже Лиза. Елизавета Ивановна Кукина — орденоносец, артистка Московского Государственного цирка. И прапрадед Николай Кириллович Берестнев – артиллерист, замкомполка…
Сын Победы
Они встретились в Восточной Пруссии. В мае 1945-го.
— Как познакомились мои родители, точно не знаю. Пересекались где-то на фронте, мимолётно, когда мама в составе цирковой бригады выступала перед красноармейцами. А уже в самом конце войны они встретились снова – то ли папа нашёл маму, то ли она приехала к нему в госпиталь, — рассказывает Алла Николаевна Лобова, урождённая Берестнева. – Мой старший брат Игорь родился 10 февраля 1946-го года. Нетрудно посчитать, что зачат он был 9 мая 1945-го – в День Победы. В июле того же года мама уволилась из цирка. И вместе с папой они жили в местечке Домтау вблизи Кёнигсберга (ныне посёлок Долгоруково Багратионовского района Калининградской области – авт.). И я родилась там спустя 4 года.
Вскоре после появления первенца Елизавета Ивановна попала в больницу с маститом и маленький сын Победы оказался на попечении местной жительницы – немки. Называли её бонной, она приносила молоко, ухаживала за ребёнком. Отец-то почти всё время проводил на службе. «Мама рассказывала, что жили мирно, без конфликтов. Немцев было много, отношения складывались вполне соседские», — говорит Алла Николаевна.
В начале 1950-х подполковник Берестнев поступил в Военную академию в Москве, куда перебралась и вся семья. Но учиться не позволило здоровье – открылась старая фронтовая рана, лёгкие были повреждены.
— Отца комиссовали, и мы уехали на его родину – в Ессентуки. Вместе с дедом они сами выстроили здесь дом. Помню, как прибегала из школы и спорила с папой по поводу уроков – как построить угол. Пыталась объяснить отцу: «Ты не понимаешь!» Мне-то, девчонке, и невдомёк было, что их, артиллеристов, этому учили. Верность своих расчётов они проверяли на практике. В стрельбе на точность по позициям врага, – рассказывает моя собеседница.
Николай Берестнев о войне вспоминать не любил, но в арифметическо-геометрических спорах с дочерью раз возмутился: «Я полком командовал, а ты мне своё хочешь доказать!» В Ленинградское артиллерийское училище он поступил в 1938-м. Был кадровым офицером. Сын Игорь пошёл по его стопам – тоже стал офицером-артиллеристом.
Польский костюм
Рассказывать о войне не любили все три воевавших брата Берестневых. Старший, Анатолий, прошёл всю войну танкистом.
— Я как-то была у него в гостях в Саратове, где он осел после войны. Начала расспрашивать дядю Толю, а он резко оборвал меня: «Алла, это был ад. Я горел в танке». Третий брат, Виктор, на фронт сбежал. Ему и 16-ти не было, — продолжает рассказ Алла Николаевна. — Прыгнул в эшелон, а вернулся уже в 1946-м. Он тоже мало что рассказывал. Иногда, по праздникам, после рюмки-другой, мог прервать бойкие воспоминания фронтовиков о боевых подвигах: «А где ты был, когда я был в Сталинграде?» Бахвальства не терпел.
Алла Николаевна всё, что помнит об отце и его братьях, пересказывает родным. Из поколения в поколение должны жить воспоминания. «Родители ограждали нас от тяжёлых военных историй, — говорит она. — Все хотели мира, чистого неба, спокойной жизни. Да, была война. Воевали все. Это было как само собой разумеющееся. Особо не рассказывали о том, что пришлось испытать. Разве что тыловики плели небылицы о «подвигах». Боевые офицеры и красноармейцы, прошедшие горнило, не хвалились. Очень скромные были. Да и День Победы – 9 Мая – долго был рабочим днём. Выходным стал уже в 1970-х. Помню, как уговаривала отца надеть боевые ордена, пойти на тот первый парад в Ессентуках. Он всё отнекивался, стеснялся, говорил, мол, костюма нет. Я купила ему новый, польский – повезло тогда… Папа планки на нём закрепил, а сами награды не стал. Неудобно. Воевал весь народ. Сколько друзей полегло, земляков, однополчан. Сколько матерей не дождались сыновей, мужей, братьев…»
Николай Берестнев стойко терпел боль фронтовых ран, от операции на лёгком наотрез отказался: «Я знаю, как пилят рёбра»…
«Вымыться и поспать»
Алла Николаевна осторожно перекладывает фотографии – чёрно-белые страницы истории. По ним, даже без воспоминаний близких, можно проследить фронтовой путь её отца. Снимки подписаны – даты, фамилии, населённые пункты: Кубань Славянская. 29.07.1943-го. Или — Бахчисарай, 1944-й. «Отец освобождал Крым. Сражался на Черноморском Побережье. Помните, в своё время о Брежневе и Малой Земле много писали и говорили? Я тогда папе стала рассказывать, а он отмахнулся резко: «Там месиво было, рукопашная. Какой ещё Брежнев? Генерал армии Леселидзе командовал под Новороссийском!»
На одном из снимков – боевые офицеры. Профессиональное фото корреспондента «Красноармейской правды» Василия Ивановича Аркашева. Статья о подвиге артиллеристов. Газетная бумага пожелтела давно, истёрлась совсем… А фото сохранилось — стоят, курят. 21.04. 1944-го, местечко Фухсберг, Восточная Пруссия. Редкие минуты между артобстрелами – наши идут в наступление, загоняют фашиста в его логово. Прежде взяли Минск. Город весь прошли… На улице – афиша. Первая фронтовая бригада артистов Московского Ордена Ленина Государственного цирка выступает! Горящими булавами жонглирует Елизавета Кукина.
— Мама была первая в стране, кто бросал сразу пять, – говорит Алла Лобова. – В начале войны артисты ушли на фронт добровольцами, а потом их стали отзывать и создавать фронтовые бригады для поднятия боевого духа наших бойцов. Мама выступала в бригаде, которой руководил знаменитый клоун Борис Вяткин со своей уникальной собачкой Крошкой. Какие номера они показывали, такие экспромты были на фронтовых концертах!
Выступали везде — в госпиталях и на бортах грузовиков, под свист пуль, там, где только окончился бой, и где готовились к атаке. Как-то Крошка активно принюхивалась во время номера — вместо того, чтобы по команде начать рыть лапкой землю (в репризе говорилось, как важно бойцу грамотно окопаться). Тогда клоуну Вяткину пришлось импровизировать – он сказал, что собачка проверяет близость Военторга. Хохот перекрыл слова артиста: оказалось, начальник Военторга стоит рядом с Крошкой!
Лиза Кукина однажды отстала от своего эшелона – побежала на станции за кипятком и не успела вернуться. Перепугалась страшно – это по военному времени могли посчитать дезертирством. Артисты носили форму, как все военнослужащие. Возили их, как и красноармейцев, в теплушках. Вагоны такие были, без удобств.
— Мама безнадёжно рыдала с котелком в руках, когда молодой офицер вызвался помочь. И привёл её к литерному эшелону. Это был особый состав, дорогу которому уступали все поезда. Ехал в нём генерал армии Черняховский. Он успокоил рыдающую артистку: «Мы прибудем к месту раньше!» – Алла Николаевна вспоминает рассказ мамы об этом фронтовом случае с улыбкой. – Плачущую навзрыд артистку генерал успокоил и поинтересовался, чего бы ей хотелось? «Выкупаться и поспать», — был ответ.
Адъютант отвёл её в настоящую ванную комнату в одном из вагонов. Девушке принесли поесть, а она уснула прямо за столом… Елизавета Кукина за время работы в первой бригаде Московского Ордена Ленина Государственногоцирка с 1943-го по 1945 год участвовала более чем в тысяче концертов и была награждена Орденом Боевого Красного Знамени и медалями.
Деревня вдов
Оба брата Лизы тоже были фронтовиками — старший, также артист цирка, с начала войны сражался в партизанском отряде, а после войны добивал скрывавшихся в лесах Западной Украины бандеровцев. Младший прошёл в Ашхабаде спецподготовку как пулемётчик на лёгких мотоциклах. Эшелон, на котором молодых бойцов везли на фронт, разбомбили. От рядового Коли Кукина пришло с войны единственное письмо. Он попросил свою маму весточек больше не ждать: «Выжить в этом аду невозможно». Но она ждала и искала сына.
Алла Николаевна рассказывает, что недавно обнаружила в Интернете информацию о дяде со стороны матери: «Там были и бабушкины письма с просьбами прояснить его судьбу, трогательные, неровные буквы… Такое накатило, защемило внутри. Почтовый ящик 41 литера А – его полевая почта. Пропал без вести… Помню его портрет у бабушки в доме в деревне Хребтово Ивановской области. Я часто гостила там девочкой. В каждом доме были большие портреты не вернувшихся с фронтов отцов, братьев, сыновей, мужей. Деревня вдов. Тогда, в 1960-х, по селам ездили фотографы и собирали карточки погибших. Из крошечных снимков делали большие. Женщины порой последнее отдавали, чтобы оплатить эту работу. Не доедали, но портрет был. Вроде как вот он, родной человек в доме».
Ждали своих с фронта годами, десятилетиями. Уходя, не запирали двери – вдруг сын придёт, пока матери дома нет…
Родовая доблесть
Семья Берестневых – одна из немногих, где вернулись с фронта все ушедшие на войну братья. Самый младший, четвёртый братишка — Борис был совсем мальчишкой, школьником. Будь постарше, тоже удрал бы на фронт. В них, в Берестневых, эта воинская доблесть крепко сидит. Родину защищать – не только профессия – особый дух. Борис Берестнев, лётчик-истребитель, свой долг выполнял в разных частях света. В том числе на Дальнем Востоке.
— Март 1969-го, советско-китайский кровавый конфликт. Тогда на Даманском китайцы расстреляли наш погранотряд. Обстановка раскалена до предела. Авиация и войска наготове. Мы были тогда с папой, женщин и детей начали вывозить подальше, вглубь страны, — рассказывает дочь военного пятигорчанка Марина Берестнева. – Напряжённость тех дней помню по ощущениям тревоги, беспокойства. Обошлось. Остановились в шаге до войны.
Кадровый офицер Борис Берестнев братьями-фронтовиками гордился, дорожил памятью, семейным достоянием. Учил примером стоять за свою честь и за свою Родину.
Елена ЕВДОКИМОВА
Фото из архива Лобовых-Берестневых
