КРОВЬ И ПЕСОК
В Ставропольском музее изобразительных искусств представлена выставка «Кровь и арена»
Нетрудно догадаться, что тема художественных работ – коррида. Составляют основу экспозиции знаменитые офорты Гойи из серии «Тавромахия». Прежде чем поделиться с читателями впечатлениями, хочу уточнить – «laarena» на испанском – не только место для сражения, но и просто песок. Мне это уточнение представляется важным. «Кровь и песок» – такое название темы точнее передает суть зрелища. Текучая кровь и сухой песок. Праздник и смерть. Бык и тореро. Люди идут на корриду, чтобы увидеть, как будет убит бык. Суть представления сводится к убийству быка. Есть фанатичные любители корриды, настоящие «aficionados» – увлечённые, для которых коррида – главный жизненный интерес.
Нам трудно это понять и даже представить трудно. Вопрос не в национальной принадлежности. Великий Хемингуэй был aficionado, а вот среди испанцев сейчас есть немало людей, считающих, что коррида должна быть запрещена, как зрелище жестокое и дикое. Я не раз бывал в Испании, но ни разу не был на корриде. При всей любви к этой замечательной стране, к её народу и всему тому, что имеет название «españolismo», которое я бы перевёл как «испанство», мне не хочется идти смотреть на смерть — человека ли, быка ли…
Я вообще склонен к сомнению. Сомневаюсь, например, в том, что убийство, насильственное прекращение жизни, может быть актом искусства. Но вот художественное изображение акта убийства даёт простор для фантазии, причём широчайший. Но это уже другое: это искажённое лицо Юдифь на картине того же Гойи, это царь Иван, убивший сына, и ещё много полотен, способных потрясти душу, но не выставляющих на всеобщее созерцание бездыханное тело. Распятие – едва ли не самая впечатляющая тема из всего традиционного набора художественных изображений – тоже убийство.
Вскользь замечу, что физиологический акт, обратный убийству, никогда и ни кем не был поднят до уровня произведения живописного искусства. Так же и в литературе… Ни Гомер, ни наиболее удачливые его последователи – Лев Толстой и Мигель Сервантес никогда даже не пытались описать акт зачатия новой жизни. Казалось бы, такой интересный и эмоциональный момент, а не пробовали. Оставили эту тему современным писателям. Правда, пробовал Хемингуэй и немногочисленные другие большие мастера, но все они, на мой взгляд, в этих попытках потерпели неудачу.
Здесь заключена какая-то тайна, открытие которой может пролить свет на главную загадку человеческого существования. Тайна жизни и смерти.
Но вернёмся в выставочный зал Ставропольского музея. Офорты Гойи мало кого оставят равнодушным. Даже тени на песке передают трагедию и динамику боя, чего уж говорить о самих героях – тореадорах и быках. То, что Франсиско Хуан Гойя любил корриду – несомненно. Помнится, я читал, что и сам он в молодости подрабатывал, участвуя в боях с быками. Ещё меньшее сомнение, чем любовь к корриде, вызывает его искусство художника. Есть только один вопрос – почему все тореадоры изображены столь безобразными, а быки так красивы? Король Карл Пятый, атакующий быка, вообще не имеет лица, на его месте сплошные штрихи, видны лишь глаза маньяка-убийцы, а Сид Кампеадор, по легенде, воплощение рыцарства, в изображении Гойи – настоящий простолюдин. Грубое, некрасивое лицо, ничем, кроме хитрости, не озарённое. Оруженосец Санчо Панса – только злой. Сервантесовский – был добрый малый. Собственно, в моём воображении Сид таким и был – хитрым, изворотливым и жестоким, и только фольклор превратил его в легендарный персонаж. Ну, а Гойя изобразил Сида таким, каким он был на самом деле.
«Ловкий студент», уворачивающийся от рогов, тоже изображён без лица. Зато мавры-тореадоры все с лицами. Да с такими, что не отличишь от персонажей со стенда – «Их разыскивает полиция». Очень подозрительная публика. Я не думаю, что такое разделение на красавцев-быков и уродов-тореадоров было задумано художником. Он просто изобразил то, что видел.
Али САФАРОВ
Фото Виктора Нестеренко
