«ПИР ВО ВРЕМЯ ЧУМЫ»
… с оптимистичным концом.
Как вам это? И пусть блюстители чистоты классики особенно не волнуются. Одна из самых жестких «Маленьких трагедий» А. С. Пушкина – «Пир во время чумы» сохранена режиссером единственного в нашей стране Домашнего театра Михаила Литвинова из Старомарьевки Грачевского района в чистоте. Тем не менее финал СВЕТЛЫЙ. Как это случилось, разговор особый.
Перед премьерой зрителей «разогревает» местный саксофонист В. Горкавский
Маленький зал сельского домашнего театра переполнен. Так здесь на премьерах бывает всегда. А перед началом спектакля, как в лучшие советские времена, прямо-таки неистовствует саксофон. То плачет и смеётся, то тихо жалуется. Лучшего предпремьерного пролога не придумаешь. (Но каков мастер, этот сельский музыкант Владимир Горкавский!) Мистическое это все-таки место – Старомарьевка: глубинка, где есть свой театр, профессиональный режиссер, хорошие артисты, музыканты, педагоги… На один квадратный километр поразительное скопление талантов.
И вот зал, погрузившись в темноту, замолкает. Освещена только сцена. Александр Сергеевич Пушкин. «Пир во время чумы». Место действия: Англия,1666 год. В городе буйствует чума. Так в пьесе. В спектакле Михаила Литвинова все по-своему. В центре сцены стол, накрытый чем-то пылающе красным. Простые стаканы, выпивка и закуска. В оформлении художника Л. Черного нет ни богатых убранств, ни хрусталя, ни старинных нарядов. Все узнаваемо, хотя не изменены ни имена, ни тексты. Однако уже в следующую после начала спектакля минуту все происходящее воспринимается, как то, что могло бы произойти в любой другой точке планеты и в любом другом месте. Итак, в тесной комнате (по тексту – в замке), запершись на все засовы, компания взведенных, испуганных людей спасается от лютующей за стенами чумы. Председатель Вальсингам, кажется, нашел способ избежать смертельной опасности.
«…Царица грозная чума теперь идет на нас сама. Как от проказницы зимы, запремся так же от чумы!» – бодрится он. – Зажжем огни, нальем бокалы», и… «Восславим царствие чумы!».
Трое – мужчина и две молодые женщины соединяют кубки. Как и положено, там, где раздается звон бокалов, поются песни. Непривычные, из чужого времени. Песня Мэри в исполнении М. Царевой грустная и нежная. Мэри не поет, но читает, как поет: один тревожный, будто сердцем повторенный звук. Это поэзия «Печальной песни» с «привкусом чумы». У Луизы с «мужским сердцем» (Л. Удовица) песня резкая и жесткая, отчаяние, протест и вызов «в одном флаконе». Песни-стихи, где музыку рождает гениальная пушкинская рифма, а поддерживает тревожный, будто отстукивающий последние минуты жизни героев, ритм. Песни-речитативы имеют в спектакле и смысловое значение. Они, словно туго заведенная пружина, которая раскачивает маятник чувств и эмоций героев. Персонажи постановки близки к исступлению. Этот жесткий эмоциональный захват присутствующих в зале врасплох, насыщение театрального пространства эмоциями – точное прочтение режиссером настроения маленькой трагедии, про которую Жуковский сказал, что эта пьеса едва ли не лучше самого «Каменного гостя». Пир разгорается, страсти накаляются. И без того малое пространство сцены, ограниченной черными кулисами, кажется, сжимается, как сжимается само отведенное героям спектакля время жизни. Высшей точкой, КОДОЙ трагического действа становится монолог Председателя. За короткое время спектакля исполнитель этой роли артист В. Задов как бы проживает целую жизнь, в которой есть место как всплеску
надежды, любви, так и яростному протесту, усиленному страхом смерти – богохульству: «И девы-розы пьем дыханье, быть может, полное чумы»…
После спектакля: слева направо М. Литвинов и председатель ставропольского отделения Союза театральных деятелей РФ, заслуженный артист РФ В. Аллахвердов.
В самый разгар хмельного буйства из темноты, дальнего угла зрительного зала, появляется старик-священник. Высвеченный лучом света, сгорбленный человек в инвалидной коляске, словно магнит, притягивает к себе взгляды зрителей. Он обращается к теряющим рассудок людям. Старик напоминает Вальсингаму о его недавних рыданиях над телом жены, а потом и матери, сраженных чумой…И что же? Сын ПРОСЛАВЛЯЕТ черную силу УБИЙЦЫ-чумы. И это все во время всесветного горя?!! Свой монолог артист Михаил Литвинов ведет с убежденностью отца, потрясенного выходкой сына. Здесь и возмущение, и расчет на пробуждение совести, покаяние. Вначале просто укоры бессильного старика к концу монолога набирают мощь грома небесного. В исполнении артиста Литвинова его священник – и совесть мира, и истинный батюшка; отец, но святой; человек, но истово верующий.
Старик обращается к Вальсингаму, а на самом деле – к каждому из теряющих рассудок людей как со словами укора, так и утешения. При этом он становится как бы полюсом новой силы, внушающей надежду и свет. Эта сила убеждает, что как бы тяжелы не были обстоятельства, человек не должен терять ни своего достоинства, ни веры, ни любви. Старик-священник говорит, и чем убежденнее звучит голос, тем ярче разгорается свет. Призыв священника противостоять смерти силой духа услышан. В пьесе великого классика у Вальсингама это лишь минутная слабость, а в спектакле – просветление и рождение новой силы. Вера и любовь к ближним – вот в чем залог бессмертия. И вот уже лидер по натуре, каким изображает своего героя В. Задов, готов следовать за священником. От беды не замкнешься на замки, не отсидишься в тихом месте. Да и как можно, если в твоей помощи, пока жив, нуждаются родные, близкие, просто страдающие люди.
Председатель уходит, и сжимающие пространство черные кулисы тут же меняют цвет на ослепительно белый. А уже через минуту, как органичное продолжение темы, начинается моноспектакль Михаила Литвинова «Молитва» с лучшими духовными стихами поэтов от 17 века до сегодняшнего дня. Переход от глубокой старины к современности естествен, как естественно было видеть героев спектакля «Пир во время чумы», одетых в обычную для нас одежду, говорящих стихами, но так, что практически не замечаешь этого. Та далекая беда в «старой, доброй Англии», будто приближается к нам самим, и понимаешь: чума – это искус предательства или возможность спастись за счет другого. Перед каждым из зрителей встает вопрос: а как поступил бы ты в предельной ситуации? Найдешь ли силы для веры и добра?! В наше время переоценки ценностей, отсутствия нравственных критериев, бесконечного переписывания истории – вопрос отнюдь не праздный. Успех спектакля, в котором есть и своя жесткая логика, и эмоциональный накал, конечно же, заслуга профессионалов: Михаила Литвинова, поставившего спектакль, актеров, играющих «на разрыв аорты», постановщиков и оформителей спектакля. Но в первую очередь – гений великого Пушкина, поэта на все времена, день рождения которого мы отметили.
В качестве постскриптума. От лица сотрудников нашей газеты мы поздравляем Михаила Даниловича с очередной успешной премьерой и одновременно с днем рождения. Желаем имениннику, новому спектаклю и самому театру долгих лет жизни. И конечно же, успеха!
Тамара ДРУЖИНИНА
КСТАТИ
Домашний театр-студия «Оптимисты» заслуженного работника культуры РФ Михаила Литвинова знают не только в регионе, но и в стране. За более чем сорок лет работы он удостоен многих наград. Самые дорогие – победа в Общероссийском конкурсе социальных проектов «Наш Город» в номинации «Наш дом»; звание лауреата Международной премии «Филантроп» и V Всероссийского фестиваля особых театров «Протеатр», победа в краевом конкурсе малых форм театрального искусства «Русь, Россия – Родина моя» и совсем недавняя Литературная премия имени В. И. Слядневой, а также многочисленные награды за участие в зональных и краевых конкурсах. Через его школу прошли около четырехсот человек. Поставлено более 30 спектаклей, которые увидели 14 тысяч зрителей. Литвинов один из немногих режиссеров региона, в репертуаре которого постоянно присутствуют спектакли А. С. Пушкина. «Каменный гость» выдержал 260 постановок, а «Моцарт и Сальери» – 60.
