НЕЗРЯЧИЙ МУЗЫКАНТ
Жизнь в сумерках может быть гармоничной
«СГВ» продолжают рассказывать истории людей, кому инвалидность не стала помехой для успешной, счастливой жизни. Попробуйте закрыть глаза и просто что-то сделать. Легко получается? А Матвей Коваленко, будучи незрячим, к своим 17 годам виртуозно играет на музыкальных инструментах и поёт так, что мурашки по коже. Он – лауреат многих фестивалей. И даже не побоялся в 14 лет отправиться в Лондон без родителей.
С ног на голову
Размеренную жизнь молодого успешного психолога Натальи Коваленко в одночасье прервало известие о том, что её сын-первенец почти ничего не видит. Женщина рассказывает: «Матвей меня в жизни очень поменял. Самое первое впечатление – какая я была до того высокомерная и как я изменилась после. Сыну было полтора годика, когда в детской краевой больнице ему поставили диагноз «абиотрофия сетчатки» и послали в Москву. Прогрессирующая дегенерация сетчатки, приводящая к ухудшению зрения, возникает вследствие различных генетических нарушений, например, из-за воспаления. Врачи долго не знали, что мальчик не видит. В три месяца мы сами заметили, что малыш не смотрит в глазки, не фиксирует на тебе взгляд. Смотрел только на окошко и солнышко, радовался лампочкам. И мы обратились в больницу, а затем с таким тяжёлым диагнозом поехали в Москву. Моей первой реакцией было – такого не может быть со мной! Мне всего 26 лет, у меня всё хорошо, я окончила Институт дружбы народов Кавказа, аспирантуру. Карьерный рост, хорошая семья, любящий муж. И я вся такая важная еду в институт глазных болезней Гельмгольца с красивым чемоданом, ребёнком на руках и думаю, сейчас я приеду, нас вылечат, и это всё не со мной. Захожу в отделение и вижу больных: кто с заклеенным глазом, кто вообще без глаз. Побежала к врачу в надежде, что нас обследуют, и всё закончится. Первый раз так, сцепив зубы, второй, а в третий – уже слёзы и отчаяние. И ты понимаешь, что жизнь такая штука: просто бабах! — И все с ног на голову… И тогда воспринимаешь всё по-другому».
Жалость – не помощник
Наталья отмечает, что всегда была требовательной к сыну и говорила ему: «Неважно, что ты инвалид. Ты должен быть лучше, чем здоровый». Посыл мамы, вырастившей замечательного парня, таков: «Если ты инвалид, это не значит, что надо просто ждать какого-то блага. Родители должны сказать: мы тебя любим и принимаем таким, какой ты есть. Но жалость – это точно не тот помощник, чтобы дать возможность ребёнку-инвалиду жить полноценно. Ты говоришь ему: поднимаешься, идёшь и делаешь. Например, у младшего, 5-летнего, сына в детском саду работает дворником парень-олигофрен. Хорошо всегда выглядит. И я не понимаю людей, которые имеют руки и ноги, но живут лишь на пенсию по инвалидности. Я смотрю на этого дворника и благодарю его родителей, что не оставили его дома, что он социально адаптирован. Он знает, что, если их вдруг не станет, он в жизни не пропадёт».
У Матвея же сейчас — одна десятая и девять сотых остаточного зрения. Это сумеречное зрение. Как говорили на Руси, куриная слепота. Юноша не видит в сумерках и при искусственном свете, только при дневном освещении и то на расстоянии вытянутой руки. С первыми трудностями Матвей столкнулся в детском саду. Мама вспоминает: «Детки в группу попали разные: и здоровые, и с астигматизмом, и те, у кого зрение с возрастом выправилось. А Матвей в этом плане был одним из самых сложных детей. И когда он не смог танцевать так, как другие дети, воспитатель заявила: «Давайте мы вообще его не будем ставить в танцы». И это в специализированном детском саду! Мне пришлось сказать, что это вы с ним плохо занимались, поэтому не научили. Матвей в итоге станцевал и был счастлив. Но для нас это была первая подножка.
Затем были годы учёбы в 11-й школе Ставрополя. Проблемы начались, когда с 4-го класса пришлось ходить по кабинетам. Руководство школы пыталось отправить мальчика на домашнее обучение. В России как раз внедрялось дистанционное обучение, новомодные компьютеры. Конечно, я восприняла в штыки: почему ребёнок должен сидеть дома, когда он социально адаптирован, хорошо учится в классе? Таких детей, наоборот, нельзя оставлять дома, они должны развиваться в коллективе. На что директор школы мне ответила: «Для таких, как ваш, есть специнтернаты. А кто с ним будет ходить в туалет, спускаться в столовую?» Вот здесь у меня крышу и снесло, я решила, что добьюсь хоть через суд права ребёнка обучаться в обычной школе. Тогда здорово помог один из лучших в городе юрист по делам инвалидов Сергей Перепадя. Он ещё в досудебном порядке так поговорил с директором, что та даже выделила нам сопровождающего для Матвея. В рамках инклюзивного образования на первом этапе он встречал сына и сопровождал до классов. Хотя если бы директор сразу не воспротивилась, дети бы сами помогали Матвею передвигаться, они нормально с ним общались.
Не уеду жить в Лондон
Когда семья переехала на три года в Нальчик, поскольку муж Натальи военный, поразились тому, насколько иным может быть отношение общества к инвалидам. Матвей пришёл в 21-ю школу, где ему помогали и учителя, и одноклассники. Он хорошо учился, участвовал в конкурсах, ему отлично давался английский язык. Из Нальчика в 2012 году он даже полетел на месяц в Лондон с группой. Конечно, ему было очень трудно. Не обошлось без ЧП: Матвей потерялся в аэропорту Москвы. Но подросток не растерялся и сам обратился на ресепшен. Для него та поездка была историей личного геройства и бесценным опытом на годы вперёд.
Целый пласт в жизни Матвея занимает музыка. Когда мама поняла, что ребёнок слабовидящий, а тактильные ощущения развивать нужно, отдала малыша в музыкальную школу. Ведь даже конструктор «Лего» он не мог собрать, не видя мелких деталей. Отсюда и слабая моторика кончиков пальцев. На подготовительном отделении выяснилось, что у мальчика практически идеальный слух. Начал обучаться игре на баяне – мама хотела, чтобы играл в ансамбле народных инструментов. Но через год Матвей сделал свой выбор и сказал: «Это не моё, но музыка мне нравится».
Высшая похвала
На класс гитары в первой музыкальной школе было практически не попасть, но это не остановило Матвея, и он попробовал силы в другой школе. А когда переехали в Нальчик, там огорошили: «Ребёнок запущен». Оказалось, что рука не поставлена, ни такта, ни ритма он не знает. Просто есть требовательные педагоги, которые ждут от инвалидов успехов наравне со здоровыми, а есть жалостливые: ну играешь, и хорошо. По мнению мамы, несмотря на то, что Нальчик – провинциальный город, музыкальная школа там работает на высшем уровне. Педагоги высшего класса – лауреаты всероссийских конкурсов. Учитель музыки Елена Фёдровна Суспицына очень строгая, но потому из Матвея на музыкальном поприще и вышел толк.
Когда семья вернулась в Ставрополь и на последний год Матвей пришёл в музыкальную школу, педагог сказала: «Я вам больше не могу ничего дать. Вы уже всё умеете». Это была высшая похвала. Параллельно с гитарой Матвей со 2-го класса занимался вокалом. Так он стал петь и играть, сейчас сам себе аккомпанирует. А ещё парень поступил в Лицей для одарённых детей в СКФУ, куда попасть крайне сложно.
Сама слышала, как трепетно Матвей исполнил композицию группы «Ария» «Беспечный ангел» и песню «Потерянный рай» на межрегиональном фестивале творчества детей в КЧР в декабре прошлого года. К нему подошли женщины из Чечни и попросили слова песен, настолько их потрясло исполнение композиций Матвеем Коваленко.
Семнадцатилетний подросток к себе очень требователен, с недоведенной до идеала исполнения песней никогда не выйдет на публику. В то же время он очень общительный. Занимается общефизической подготовкой у тренера Павла Ковалёва, который воспитал слабовидящую чемпионку мира по пауэрлифтингу из Ставрополя Евгению Цахилову. Но главная цель Матвея – поступить в медуниверситет и стать врачом адаптивной физкультуры, чтобы всю жизнь посвятить себя помощи другим.
Ольга БОГАТЕЕВА
Фото автора
