ДВА ДОМА НА БАРЯТИНСКОЙ
Как в примечательных зданиях переплелись людские судьбы
Эти два старинных дома, привлекательные сами по себе как памятники далекого прошлого, расположены почти напротив друг друга на нынешней улице Комсомольской. Вы видите их на снимках. Первый — на нечетной стороне — под № 125, второй — на четной — № 118. Уверен: они знакомы всем горожанам, но, может быть, не многие знают, когда и кем они были построены, кому принадлежали, какова судьба их первых владельцев.
Дома возведены один в 1899 году, а второй в 1904-м. Проектировал их Г. П. Кусков. Тот, что слева — для себя, а второй — для А. Г. Торбина. Имена этих людей с конца 19 века были, что называется, на слуху.
Творец прекрасного
Григорий Павлович Кусков – один из лучших архитекторов дореволюционного Ставрополя. Его еще при жизни называли творцом прекрасного. Построенное им – это, без преувеличения, жемчужины архитектуры исторической части Ставрополя. Он внес свой вклад в неповторимый облик нашего города.
По проекту Г. П. Кускова сооружено общественное здание, являвшееся главным на бывшем Николаевском проспекте (ныне пр-т К. Маркса). Это двухэтажный губернаторский дом. В советское время надстроен третий этаж. В последние годы в облик здания внесено немало нового, но сохранена главная достопримечательность: кариатиды, женские фигуры, поддерживающие балкон. К ним мы еще вернемся.
Наверное, не была бы столь привлекательна Гимназическая улица, если бы не была украшена поистине сказочным зданием мечети (ныне в нем находится картинная галерея П. М. Гречишкина). А на противоположной стороне нынешней улицы Морозова сохранилось в своем первозданном виде сооруженное из камня-ракушечника в строгом классическом стиле здание, которое ранее принадлежало духовной семинарии. В советское время оно было передано военному ведомству, которое периодически меняло вывески. Ранее они были по-военному краткими и строгими, а в последние годы становятся все более вычурными и замысловатыми. Вот как выглядит та, которая красуется на стене сейчас: «Обособленное подразделение «Ставропольский». ООО «Главное управление жилищных фондов».
Только перечисление всего того, что было создано творческой фантазией архитектора и построено при его участии в Граде Креста и губернии, заняло бы целую газетную полосу. Наверное, и для своей семьи Григорий Павлович мог бы спроектировать и соорудить на усадебном месте, принадлежавшем его супруге Лидии Алексеевне (урожденной Акинфиевой), респектабельный особняк, но он ограничился, как видим, сравнительно скромным, хотя просторным и удобным для жилья одноэтажным домом, которого с приходом советской власти лишился. Так же, как лишился своего хозяина и дом напротив.
Спорные кариатиды
Он был сооружен, как было сказано, в 1904 году по проекту, который заказал Григорию Павловичу Андриан Григорьевич Торбин. Любопытная личность. Ставрополь он избрал местом жительства еще в 19 веке. На хлеб стал зарабатывать разнорабочим в артели каменщиков. Как говорится, приглядываясь и присматриваясь, организовал собственную артель, попробовал себя в качестве подрядчика. Получилось. А спустя время приобрел известность и стал получать выгодные заказы. Скопил внушительный капитал.
Балкон особняка, который по форме и без того напоминал губернаторский дом, решил по принципу: а чем мы хуже» украсить почти такими же кариатидами. Есть сведения о том, что возмущенный этим фактом тогдашний губернатор Б. Янушевич даже подавал в суд на владельца дома по Барятинской: мол, какое имел он право на двух «женщин» (под балконом губернаторского дома их четыре), принадлежавших главному зданию губернии? Состоялся суд или нет, неизвестно, но кариатиды были варварски срублены только в советское время. Улица Барятинская была переименована в Комсомольскую. Видимо, новые власти сочли неприемлемым сочетание нового коммунистического имени с наличием «русалок». Однако следы от них остались. Они отчетливо видны. Сейчас в этом здании радиоузел.
Кандыбко как легенда
С этим домом связаны и мои личные воспоминания. Занимал его краевой радиокомитет. На всю жизнь осталось в памяти, как я, девятилетний деревенский мальчишка, впервые услышавший на далекой городской окраине радио (семья наша перебралась из села в город в 1951 году) с разрешения хозяйского сына, у которого на чердаке находился детекторный приемник, зарывшись в сухое сено, сутками слушал через наушники радиопередачи. Слушал их с упоением, с каким-то фанатизмом. Все подряд! Но особенно ждал шести часов вечера, когда начинались передачи краевого радио, открывавшиеся последними известиями, которые вместе с Лидией Егоровой озвучивал диктор Михаил Кандыбко.
Михаил Макарович с его звучной фамилией и необыкновенно красивым баритоном был легендой эфира. Тогда я этого, конечно, не знал и представлял всех, чьи голоса слышал, неземными жителями. Но чуть ли не ежедневное упоминание его имени жителями улицы («Слыхали, что Кандыбко сказал?», «А Кандыбко вчера передал…») прямо-таки заинтриговало меня, особенно после того как один из моих новых друзей сообщил, что никакой он не небожитель, живет в этом же городе, и даже, когда мы были с ним в центре, показал здание, откуда он ведет передачи.
Представлял его очень высоким и почему-то обязательно в шляпе. Решил во что бы то ни стало увидеть живого Кандыбко. В один из летних дней после обеда, не предупредив родителей, рванул «в город», засел в кустах напротив входной двери радиокомитета. В здание то и дело входили люди, выходили из него. Но когда, наконец, около шести вечера к двери подошел высокий человек в соломенной шляпе, я твердо решил, что это и есть Кандыбко. Домой летел на всех скоростях, еще издали увидев мать, стоявшую возле ворот, радостно закричал: «Ма, я живого Кандыбко видал». Мать, затащив меня за ухо во двор, сняла с бельевой веревки мокрое полотенце…
Однако интерес к радио не прошел. Больше того, с годами он все больше усиливался. Спустя годы я стал внештатным автором редакции последних известий краевого радио. К этому времени комитет по телевидению и радиовещанию, так он теперь назывался, находился на улице Артема, 35а. Состоялось знакомство и почти 20-летнее творческое содружество с Михаилом Макаровичем, который, будучи редактором редакции последних известий, не только готовил мои информации и сообщения, но и чаще всего сам их и выдавал в эфир. Однажды я рассказал ему о «засаде в кустах». Вместе посмеялись.
Именитый казинец
Удивительно, но и с бывшим домом Кускова у меня тоже связан один эпизод, так сказать, личного характера. Несколько лет назад я заинтересовался, кто сейчас живет в нем. Подошел к дому, постучал в окно. Вышел хозяин, как потом оказалось, одной из двух квартир, представился: Мещеряков Федор Александрович.
— Мещеряков? — переспросил я, эта фамилия очень распространена на моей малой родине в селе Казинка, что в Шпаковском районе.
— Так и я родом из Казинки, — услышал в ответ.
— Вот это да! Оказалось, что из-за разницы в возрасте (Федор Александрович родился на 12 лет раньше меня) мы с ним разминулись. Но то, что я потом узнал о моем земляке, вызвало не только глубочайшее уважение к этому человеку, но и привело к однозначному выводу: это самый именитый казинец. Окончив в 1953 году ветеринарный факультет Ставропольского сельхозинститута, Федор Александрович навсегда связал свою жизнь с этим вузом. Он стал профессором, доктором биологических наук. Перечисление других его званий, научных трудов и наград заняло бы слишком много места. Достаточно сказать, что он академик Международной академии аграрного образования, обладатель почетного звания «Рыцарь науки и искусств», автор нескольких учебников…
На обочине жизни…
Но я отвлекся. Григорий Павлович Кусков и Андриан Григорьевич Торбин дружили домами. Дружны были между собой их жены и дочери: у обоих их было по четыре. Все они учились в расположенной рядом Ольгинской женской гимназии.
Сохранились фотографии Г. Кускова и А. Торбина. К сожалению, об Андриане Григорьевиче обнаружить других сведений, кроме тех, что изложены выше, найти не удалось. Что касается Григория Павловича, несмотря на то, что с приходом новой власти он был удостоен звания «церковный строитель», а им, действительно, в Ставрополе и губернии было построено до сорока храмовых зданий, открытым гонениям и репрессивным мерам он подвержен по большому счету не был.
Ряд лет еще исполнял обязанности губернского архитектора, роль которого по большей части сводилась к техническому контролю норм при сооружении и сдаче в эксплуатацию строительных объектов и реализации соответствующих постановлений местных властей. В 1926 году был назначен начальником Управления строительного контроля, впрочем, через четыре года понижен до должности зама, видимо, потому что открыто заявил об огромном объеме возложенной на него бюрократическо-канцелярской работы, не дающей возможности сосредоточиться на «деле строительства, искореняя постепенно в нем существующую расхлябанность…»
Сохранились сведения о технических заключениях Кускова к некоторым проектам на сооружение промышленных предприятий, школ, рабочего поселка, чтении им лекций на архитектурно-дорожных курсах, в институте сельского хозяйства и мелиорации.
Но он был лишен главного: возможности реализации своих творческих замыслов, тех редких способностей, которые были заложены в нем от природы. И все же как губернский инженер
Г. П. Кусков принимал окончательное решение по ремонту многих разрушающихся зданий. Он в совершенстве владел технологиями прочности сооружений и считался в этих вопросах самым авторитетным консультантом. Благодаря его профессионализму были спасены от разрушения, а в отдельных случаях и от сноса здания, занесенные сегодня в список памятников архитектуры и искусства.
Но к концу жизни Кусков оказался на ее обочине, в сущности никому, кроме своей семьи, не нужным. Умер он в зловещем 1937 году, кстати, 9 июля исполнится ровно 80 лет, как его не стало.
Не случайно и то, что могила Г. П. Кускова на Успенском кладбище со скромным надгробием была затеряна. Обнаружена, приведена в порядок только в конце прошлого века.
Во время одного из недавних посещений кладбища я увидел на надгробной плите свежий венок от студентов Политехнического колледжа с надписью: «Строителю Г. П. Кускову от будущих строителей».
Значит, возрождено имя прекрасного зодчего Крестограда.
Анатолий ЧЕРНОВ-КАЗИНСКИЙ, член Союза журналистов России
Фото из личного фотоархива автора
КСТАТИ
Исконное имя нынешней улицы Комсомольской — Барятинская. Так она была названа в честь князя, генерал-фельдмаршала, видного государственного и военного деятеля. А. И. Барятинского (1815-1879 гг.).
Александр Иванович Барятинский являлся царским наместником на Кавказе. Был главнокомандующим войсками на завершающем этапе Кавказской войны, пленил имама Шамиля. В годы своего «полномочного представительства» осуществил ряд мер по хозяйственно-экономическому развитию Северного Кавказа, в том числе и Ставропольской губернии.
Барятинский снискал себе славу и глубокое уважение соотечественников. Жители Ставрополя гордились тем, что одна из самых красивых и самых зеленых центральных улиц получила его имя. Трудно представить, чтобы нынешней Комсомольской было возвращено ее законное имя. Но что мешает установить на ней, как это сделано на проспектах К. Маркса и Октябрьской революции, вывески, извещающей о том, чье имя она носила? И не только на ней, но и на других улицах, которые входят в центральную историческую часть города. Тем более что в этом году Ставрополю исполняется 240 лет.
