ЛИТЕРАТУРНЫЙ ИСПОВЕДНИК
Пять лет назад не стало талантливого писателя Вадима Чернова
Сегодня, 3 августа, исполнилось пять лет со дня смерти Вадима Сергеевича, которого при жизни называли старейшиной писательского цеха Ставрополья. Первая его книга была издана в 1962 году. А всего за период активного писательского творчества из-под его пера вышло более 20 произведений. Большинство из них, как заметила исследователь творчества Вадима Чернова, доктор филологических наук Л. Егорова, являются автобиографиями. Да и сам себя он называл литературным исповедником.
«Что прошел, что пережил – в книгах все он изложил» — это уже строчка из моего стихотворного посвящения «старейшине», с которым последние лет десять я был связан дружескими и творческими отношениями.
Река жизни
Родился Вадим Чернов в 1934 году. С началом войны сразу повзрослевший, как и все дети тех лет, оказался с матерью и двумя младшими братьями на родине ушедшего на фронт отца, на берегу киргизского Иссык-Куля. Там Вадим был не только очарован красотой природы, горами Ала-Тоо, диковинными животными и птицами (очарование это он выразил, в частности, в замечательном рассказе-воспоминании «И снятся фазаны всю жизнь»), но и удивительными повествованиями еще здравствующего тогда прадеда Ивана Чернова. Тот, кстати, служил конвойным казаком у самого Николая Пржевальского и сопровождал этого выдающегося путешественника и ученого в двух его Центрально-Азиатских экспедициях.
Как позднее скажет Вадим Сергеевич, именно тогда, под впечатлением от увиденного и услышанного определилась «река его жизни». На свою вторую родину, как он называл полюбившиеся места, Чернов впоследствии приезжал не раз — набраться новых впечатлений. И был желанным гостем не только в домах своих родственников, но и на республиканском телевидении, радио, в редакциях газет, журналов, которые с удовольствием устраивали с ним встречи, публиковали его. Занимался журналистскими, писательскими исследованиями. Заинтересовался, к примеру, родовыми корнями Пржевальского, результатом чего стала его работа «Пржевальские и Кавказ».
От «Акбара» до «парадоксов»
По возвращении в Ставрополь, после окончания средней школы, а потом и вуза (окончил литфак пединститута) довелось Чернову поработать каменщиком, заводским слесарем, по вербовке краболовом в Охотском море… Написанная им повесть «Оранжевый день» на основе впечатлений всего от одной путины, опубликованная в Хабаровске в журнале «Дальний Восток», имела огромный успех у читателей региона. Была еще одна повесть – «Королевский краб», несколько рассказов. «Заболев» морской темой, он осуществил свою мечту — побывал на всех флотах и морских базах страны. Человек с сухопутного Ставрополья был принят в члены Клуба писателей-маринистов.
А еще были профессиональные занятия велоспортом. Без этого, как считал Чернов, не было бы главной и самой дорогой для него повести — «Сто пятая жизнь Акбара». В центре сюжета — не выдуманный, а реальный, обладающий невероятными волевыми качествами спортсмен-велогонщик Алексей Константинович Барышев (отсюда АКБАР: так он подписывался, сделав притягательной эту аббревиатуру благодаря популярному в то время фильму «Тигр Акбар»). Предельное напряжение и душевных, и физических сил в стремлении во что бы то ни стало выиграть командную гонку. Всего одна гонка и целая жизнь. Но это для Акбара была сто пятая гонка. Потому и «Сто пятая жизнь…» Именно благодаря этому произведению, с «благословления» Л. С. Соболева и по рекомендации С. П. Бабаевского Вадим Чернов, которому тогда не было еще и тридцати лет, был принят в Союз писателей СССР. К этому времени он уже был членом Союза журналистов СССР.
Мало кто знает, что Вадим Чернов был первым ставропольским писателем в жанре научной фантастики. Помимо нескольких рассказов, он написал в этом жанре роман «Космические парадоксы», который, наверное, мог бы выйти отдельным изданием, но… этого не захотел сам автор, оценив его критически с точки зрения уровня. Теперь, спустя много десятилетий, роман увидел свет в сокращенном виде в первом томе произведений Вадима Сергеевича. Так же, как и еще один роман – «Судьба близнецов», рассказ «Возвращение Джона Хилтона».
Главное дело
И все же главным в жизни Вадима Чернова была журналистика. Не случайно на мемориальной доске, установленной в сентябре 2013 года на доме № 3 по улице Шпаковской, где он жил последние годы, выбиты слова: «В этом доме… жил журналист, писатель…»
Писать Вадим (тогда – Владислав) Чернов начал еще школьником, став активным юнкором «Молодого ленинца». В 1958 году его приняли в штат редакции краевой молодежной газеты, доверив освещение непосредственно с места жизни и трудовых будней молодых строителей развернувшейся тогда Всесоюзной ударной комсомольской стройки – Невинномысского химкомбината. Корреспонденции и репортажи юноши с интересом воспринимались читателями молодежки.
Уже в следующем году Чернов стал известен не только на Ставрополье, но и в стране. Случилось это тогда, когда Вадим после учебы на отделении журналистики Высшей комсомольской школы был направлен в редакцию популярнейшей в те годы «Комсомольской правды». Время работы в «Комсомолке» было, как он признавался, самым ярким в его творческой биографии. Романтика дальних дорог, командировки на великие стройки коммунизма. Очерки, публицистические статьи… Зарядившись духом этих самых дорог, Чернов, вернувшись в Ставрополь, не позволил себе сидеть на месте и тогда, когда «остепенился», стал одним из руководителей краевой писательской организации. Командировки от Литфонда СССР пролегали от Центральной России до Камчатки. Публикации в той же «Комсомолке», «Литературной газете», «Литературной России», в толстых московских журналах и… очерковая книжка «Прыжок через Енисей» об эпохальном событии – перекрытии Енисея на месте будущей Саяно-Шушенской ГЭС.
Встреча с Мессингом
Москва (кроме учебы в ВКШ, были еще Высшие литературные курсы при Литинституте им. М. Горького) многое дала молодому литератору из глубинки, в том числе и возможность близко познакомиться с журналистами, писателями, чьи имена были у всех на слуху. Он общался с Сергеем Павловичем Королевым, академиком Львом Ландау. А с Вольфом Мессингом даже подружился.
С великим провидцем, телепатом, экстрасенсом Вадим Сергеевич познакомился у него дома. К своему неожиданному гостю Вольф Григорьевич, редко идущий на личные контакты, отнесся доброжелательно, заинтересованно, между ними установились добрые, дружеские отношения. Может быть, этому способствовала колоритная внешность нашего земляка (чего стоила одна его роскошная борода!) А когда осенью 1968 года «таинственный артист» приехал на гастрольные выступления в Ставрополь, Вадим Сергеевич пригласил его в дом своей матушки в проезде Молодогвардейском. Вольф Григорьевич не возражал против присутствия родственников, друзей. Это была интереснейшая встреча. Помню, когда мне Вадим Сергеевич рассказал о ней, я спросил: «А тебе лично Мессинг предсказал что-либо?» «Да, — был ответ Чернова, — несколько поворотных событий в моей личной жизни. Я в это, честно говоря, не поверил, но часть из них случилась. И еще он сказал, что после его смерти я напишу о нем. Понимая, что тема для меня неподъемная, я промолчал. А когда Вольфа Григорьевича не стало, как будто откуда-то сверху пришло: пиши! И я написал документальную повесть «Люди хотят чуда».
Эта повесть была включена в первый том произведений Чернова «День мой – век мой», изданный в 2009 году при жизни писателя, а второй с таким же названием вышел в 2011 году, уже после смерти.
Неординарный и непредсказуемый
Сколько всего Черновым написано и опубликовано в периодике: рассказов, очерков, cтатей, эссе? Этим вопросом уже после того, как не стало Вадима Сергеевича, мы озадачились с его сестрой Светланой Бережной (Черновой). Остановились на том, что уж точно не одна тысяча. К слову, Светлана Сергеевна тоже прекрасно владеет пером, к 80-летию брата издала книгу воспоминаний о нем – «Свеча между ладонями». В этой книге впервые опубликованы личные дневниковые записи, которые Вадим Сергеевич делал на протяжении всей своей жизни, нашлось место в ней и «массиву» фотографий.
Вадим Сергеевич до последних дней своей жизни держал руку на пульсе времени, несмотря на возникшие еще с середины 90-х годов проблемы со здоровьем, живо интересовался всем, что происходит в стране, в мире, активно общался с «братьями и сестрами по цеху», не отказывался от встреч с читателями, постоянно «светился» на газетных полосах.
Неполными оказались бы эти заметки, если не сказать о том, что жизнь Вадима Чернова была, как он сам о ней говорил, многотрудной, воспринимаемой им как испытание и даже наказание. Были высокие взлеты и болезненные падения, в чем он сам откровенно признавался. И в советское время, и в «новое», пришедшее ему на смену, Вадим Сергеевич отличался своенравностью, резкостью в оценках и суждениях относительно тех или иных событий, поступками, которые не всегда соответствовали общепринятому «моральному кодексу». Никак не мог Чернов смириться с наступившим в последние десятилетия имущественным, материальным расслоением в стране, обесцениванием высокого имени Писателя и многим другим. Сказывались на его настроении, конечно, и определенная неустроенность его личной жизни, бытовые проблемы.
Случалось, что Вадиму Сергеевичу кое-кто по-дружески указывал на «издержки» в его поведении, на устоявшееся в последние годы определение его как личности неординарной и непредсказуемой. На это он отвечал так:
— Людям я интересен не этим, а прежде всего тем, что я написал, какой след оставил на земле как писатель.
Анатолий ЧЕРНОВ-КАЗИНСКИЙ,
член Союза журналистов России
Фото Виктора Нестеренко
